Печальную дату 26 апреля 1986 года помнит всё прогрессивное человечество. В тот день на 4-м блоке Чернобыльской атомной электростанции произошла крупнейшая в мире ядерная авария, с частичным разрушением активной зоны реактора и выходом осколков деления за пределы зоны. Основная часть работы по ликвидации последствий аварии была выполнена в 1986-1987 годах. В них принимали участие примерно 240 тысяч человек. В их числе был и М.В. Ширчиков.
- Михаил Васильевич, в 1986 году где Вы работали и кем?
- Моя семья проживала на севере, в Норильске. У нас с женой Зинаидой было четверо детей. Я работал на руднике «Маяк» водителем автопогрузчика. В июне набирали добровольцев в Чернобыль. Нас вызвали в горно-рудное управление, сказали подготовиться к 20 июня для вылета специальным рейсом на самолёте АН-26. Со всех Талнахских рудников 19 человек откликнулись на страшную трагедию незнакомых им людей. В группе добровольцев были один начальник, два механика, остальные - водители погрузчиков.
- И жена Вас отпустила, не спросила как та Пенелопа: «Ты куда, Одиссей, от жены, от детей?».
- Зина тогда молодой была, отговаривать не стала, только сказала: «Раз надо, поезжай!». Правда, коллеги ей говорили: «Куда ты своего мужа отправила? Там же радиация. Ты об этом не подумала? У тебя же четверо детей. А не дай Бог одна останешься…»
- Конечно, и Вы думали о детях, прежде чем записаться добровольно в группу ликвидаторов. Почему всё-таки согласились на эту поездку?
- Такими неравнодушными, отзывчивыми на чужую боль наше поколение воспитали: раньше думай о Родине, а потом – о себе. А сейчас можно услышать от некоторых: «Лучше в тюрьме отсидеть, чем работать в Чернобыле». Должен же кто-то помочь в ликвидации аварии. Старший сын тогда учился в третьем классе, а младшей дочери было всего два годика. Понимаю, что жена переживала: с какими трудностями столкнусь, каким вернусь домой.
- Вспомните, пожалуйста, события 25-летней давности: что увидели в Чернобыле, где вас поселили, какую работу выполняли?
- В первый день нам выделили автобус, чтобы мы смогли осмотреться. Заехали на железнодорожный мост и с высоты увидели город Припять. Ужасное зрелище – видеть город мёртвым с опустевшими улицами, без признаков жизни. Жили мы в 38-ми километрах от станции на берегу реки Днепр, где специально для ликвидаторов аварии построили балки. Иногда в свободное время даже рыбачили. На автопогрузчиках мы рыли траншеи вокруг станции, выполняли земляные работы для последующего бетонирования оградительного кольца, чтобы заражённая радиацией вода не уходила за пределы станции. Прямо на территории станции находился наш кабинет, в котором окна специально были завешаны тонким свинцовым листом. Только вверху оставался промежуток для света размером сантиметров сорок. В здании самой станции уровень радиации был в десять раз ниже, чем за её территорией, потому что стены были защищены.
- По возвращении домой Вы ощутили на себе воздействие радиации? Отразилась она на Вашем здоровье?
- В первые годы ощущал сильные головные боли: словно тысячи иголок вонзались в мозг и в сердце. Потом резкие боли в голове бывали периодически вспышками. Сейчас самочувствие вроде бы нормальное, но последствия облучения всё-таки отразились на щитовидной железе.
- Как сложилась Ваша дальнейшая жизнь, почему уехали из Норильска?
- В Норильске отработал 24 года, из них 21 год трудился на погрузчике под землёй. За работу на Севере награждён медалью-орденом «За заслуги перед Отечеством II-й степени». В 45-летнем возрасте оформился на пенсию. Наш комбинат, где я работал, выплачивал шестикратный размер месячной пенсии для того, чтобы пенсионеры выезжали из Норильска. Присмотрел квартиру в посёлке Безымянный и в 2000 году вместе с семьёй переехал в Назарово: надоел Север с долгими полярными ночами. Сейчас работаю в дорожно-строительной организации. Наше головное управление находится в Красноярске, а участки – один в Нижнем Ингаше, другой в Сочи. Скорее всего, придётся поехать в Сочи на строительство олимпийского комплекса. После работы люблю порыбачить, побродить по лесу в поиске грибных мест, отдохнуть с семьёй на озёрах, покопаться в огороде. Летом практически дома не сижу, использую каждый погожий день для общения с природой. В общем, на жизнь я не обижаюсь. С женой живём в любви и согласии 37-й год. Вырастили хороших детей, дождались внуков.
- Михаил Васильевич, а если бы сегодня произошла катастрофа, подобная Чернобыльской, поехали бы на её ликвидацию?
- Даже не знаю, что ответить… Наверное, всё равно бы поехал. Потому что готовность прийти на помощь людям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, нам привили в годы Советской власти. Раньше молодёжь более ответственной была, училась, работала на совесть, не увлекалась наркоманией. Помню, когда жил в Красноярске, не боялся в ночное время пройти по городским улицам. Сейчас гулять ночью просто опасно: могут убить или покалечить.
Дети гордились своим отцом, который добровольно пошёл, можно сказать, в самое пекло, потому что поступить иначе не позволяла его совесть, его гражданская позиция. Внуки безумно любят своего дедушку, а с возрастом будут ещё больше уважать за его стремление протянуть руку помощи тем, кто в ней нуждается.