ДОСЬЕ
Галина Владимировна Литвак родилась в городе Назарово.
Училась в средней школе № 4.
Окончила Харьковский техникум кооперативной торговли.
Работала продавцом и товароведом в орсе УС Назаровской ГРЭС.
Второй год возглавляет местное отделение Красноярской краевой общественной организации инвалидов союз «Чернобыль» г. Назарово и Назаровского района.
Замужем, имеет двух детей.

Со дня ядерной аварии на Чернобыльской АЭС, которая потрясла всю нашу страну, прошло четверть века. Жители Чернобыля подверглись облучению в 90 раз больше, чем при падении атомной бомбы на Хиросиму. В ликвидации последствий катастрофы участвовали более 600 тысяч человек из республик бывшего СССР, среди которых были около 300 тысяч россиян. Не остались в стороне и назаровцы, ставшие участниками ликвидации последствий Чернобыльской трагедии.
- Галина Владимировна, давайте с Вашей помощью восстановим события тех лет…
- Когда произошла эта авария на Чернобыльской АЭС, в комсомольской организации орса УС ГРЭС состоялось собрание, на котором обсуждали сложившуюся ситуацию. Конечно же, все были потрясены гибелью людей, болью их родственников и близких, сорванных невидимой опасностью с родных мест. Из нашего орса в июле 1986 года в Чернобыль были отправлены три женщины для работы в столовой – Елена Петрова, Екатерина Андронова и Наталья Пехова. Через год на комсомольском собрании составляли списки желающих поехать в Чернобыль. Мы с Огородниковой и Кирюхиной входили в состав комитета комсомола управления строительства Назаровской ГРЭС. Поэтому просто обязаны были проявить инициативу. В красноярской группе добровольцев были девчата из Абакана, Красноярска, Железногорска. Нас, назаровских, было девять человек. Во второй раз с нами поехала Екатерина Андронова. Руководителем группы назначили Валерия Георгиевича Деревянченко, в то время работавшего директором столовой.
- Мама знала о Вашем решении поехать в Чернобыль? Как она к этому отнеслась?
- Мама ничего не знала. За день-два до отъезда, когда у нас уже были билеты на самолёт до Борисполя, узнала моя тётушка Зинаида Ильинична Ветлугина. Она плакала, говорила, что не отпустит меня. Я пообещала ей отказаться от поездки. Но, недолго подумав, она сказала: «Как это не поедешь? Списки составлены. Подведёшь свою группу. Ты - комсомолка, я – коммунист. Нельзя нам так поступать: думать только о себе». Оставив трёхлетнего сына у тёти, в июле 1987 года я уехала с нашими девчатами.
- Где вы жили, где работали? Каковы самые первые впечатления, поразившие Вас?
- Нас поселили в пятиэтажном жилом доме, в двухкомнатной квартире. Мы испытывали неприятные ощущения от того, что в этой квартире до нас жила семья, которой пришлось её покинуть. В квартире оставалась только мебель. Работали на раздаче в столовой на две тысячи посадочных мест. Ежедневно завозили в столовую свежие продукты. Мы с девчатами буквально плакали, когда впервые увидели, как выбрасывались оставшиеся несъеденными обеды. Если отваренное мясо ещё могли оставить на хранение в холодильнике, то супы и компоты выливались сразу. Ревизоры ездили по деревням и закупали продукты у населения, предварительно проверяя их дозиметром. Однажды я была свидетелем того, как заражённые радиацией мешки с мукой, сахаром, ящики с тушёнкой закапывали в большую яму. В то время в стране был дефицит продуктов. Но ликвидаторов аварии кормили очень хорошо. У входа в столовую стояли дозиметристы - двое из Прибалтики, один из Средней Азии, которые проверяли на подошве обуви и на робе дозу радиации. Если доза превышала допустимую, ребят заставляли переодеваться и лишь потом пускали в столовую. Работники столовой ежедневно меняли белые комбинезоны, которые отдавали в цех дезактивации.
- У Вас тоже были дозиметры?
- В первый же день приезда в Чернобыль нам выдали так называемые накопители в виде значка с застёжкой. Мы должны были носить их на груди постоянно. Но нас предупредили, что в случае потери накопителя придётся заплатить 395 рублей. Тогда эта сумма нам показалась нам невероятно большой по сравнению с нашей зарплатой в орсе в размере 90 рублей. У кого-то из девчат застёжка накопителя нечаянно расстегнулась, проколола кожу на груди. Побоявшись потерять, мы их поснимали. Иногда, правда, носили эти накопители, а когда уезжали из Чернобыля, их у нас забрали. Мы тогда понятия не имели, что такое доза облучения. Нам никто не объяснял последствия пребывания на заражённой радиацией территории. Об этом умалчивалось. У мужчин, направленных от военкомата, в военном билете указана доза облучения. Когда стали вводить льготы для «чернобыльцев», у нас спрашивали о дозе облучения. А мы о ней ничего не знали и не знаем до сих пор. На днях по центральному телевидению Алла Пугачёва призналась: «Мы поехали в Чернобыль с концертом, и нам никто не объяснил что такое радиация».
- На Украине Вас никто не называл двойником певицы Софии Ротару?
- Тогда я была молодой, носила такую же причёску каре, как у Софии. Видимо, сходство было, потому что меня так и звали: Ротару.
- После работы оставалось время для отдыха?
- Нас сразу предупредили о том, что будем работать с раннего утра до позднего вечера без выходных в течение всей вахты, то есть 15 дней. Но наша группа пробыла в Чернобыле 18 дней из-за того, что нас поздно сменили. Свободные от смены ликвидаторы ходили в кинотеатр. Приезжали с концертами артисты. Свободного времени практически не было. Мы с девчатами лишь один раз сходили на дискотеку. Отдохнуть удавалось в небольшие перерывы между завтраками и обедами. Но никто не жаловался на усталость. По окончании вахты пять дней мы жили в Киеве, в гостинице. Нас возили на экскурсии по городу и его окрестностям.
Вернувшись в Назарово, мы получили за свою работу деньги.
- Если не секрет, много вам тогда заплатили?
- Когда мы собирались в Чернобыль, даже разговора о деньгах не вели. Партия сказала: «Надо!», комсомол ответил: «Есть!». В принципе так и было. На Украину мы поехали за романтикой. Хотелось воочию увидеть красоту полесской природы. По тем временам нам выплатили большие деньги в сумме пятисот рублей.
- В последствии с какими бюрократическими трудностями пришлось столкнуться ликвидаторам Чернобыльской катастрофы?
- До 1991 года министерством здравоохранения было запрещено связывать с Чернобылем какие-либо болезни ликвидаторов. Потом этот запрет сняли, но установили жёсткие сроки, в течение которых можно было оформить группу инвалидности. Тем, кто не успел это сделать, откровенно говорили: «Если по истечении 13 лет вы не стали инвалидом, значит, ваше заболевание не зависит от полученной радиации». Я, например, почувствовав ухудшение здоровья уже в октябре, попала на операцию, а кому-то только через несколько лет стало плохо. Но этот человек не знал или не думал, что на его самочувствие повлияло радиационное облучение: ведь прошло много лет. Министерством здравоохранения изменён перечень заболеваний, связанных с Чернобылем, согласно которому устанавливается группа инвалидности.
- Вам приходилось в свой адрес слышать слова типа: «Мы вас туда не посылали»?
- Откровенно говоря, приходилось с этим сталкиваться. Конечно, было обидно до слёз. У наших детей, рождённых после полученной нами дозы облучения, обнаружена какая-либо патология. Мы обращались в Красноярский генетический центр для того, чтобы установить генетическую зависимость, связанную с Чернобылем. После обследования ребёнка генетик сказала приблизительно так: «Я же вас туда не посылала и ребёнка не заставляла рожать. Какие ко мне могут быть претензии?». Мы поняли, что глухая медицинская стена непробиваемая и отступились чего-либо доказывать. Поэтому ликвидаторы аварии не любят вспоминать о Чернобыле, избегают всяких встреч с журналистами. Одна вдова офицера обратилась за оформлением положенных по закону льгот и услышала отказ в довольно грубой форме: «У тебя муж был в Чернобыле, а ты хочешь пользоваться его лаврами…». Понятно, что она ушла со слезами на глазах.
- Сколько человек состоит на учёте в назаровской организации Союз «Чернобыль»?
- До 1990 года учёт ликвидаторов аварии никто не вёл. В настоящее время по списку числятся 20 инвалидов, 19 ликвидаторов аварии, 9 вдов и одна дочь умершего ликвидатора. Накануне печальной даты мы соберёмся в музейно-выставочном центре, чтобы почтить память безвременно ушедших «чернобыльцев», чтобы вспомнить о пережитом.
- Сегодня нет ни партии, ни комсомола. Снова поехали бы со своими девчонками в Чернобыль?
- Конечно, бы поехала! Мы до сих пор поддерживаем дружеские отношения. Татьяна Ромашевская и Лена Нагорная уехали в Красноярск, но мы постоянно перезваниваемся. Часто общаюсь с Ириной Грабор, Аллой Огородниковой и другими девчатами, живущими в Назарово.
- Какие отношения складываются у «чернобыльцев» с управлением социальной защиты населения, куда приходится обращаться с различными вопросами при оформлении льгот?
- В управлении соцзащиты с большим вниманием относятся к нам и Людмила Владимировна Лебедева, и Ольга Петровна Давыденко. Документацией Союза «Чернобыль» непосредственно занимается Галина Валентиновна Козырь. Я им очень благодарна за помощь нашим «чернобыльцам», за чуткое отношение не по долгу службы, а по доброте душевной. Для встреч в здании управления нам всегда предоставляют актовый зал.