Круглые сироты и дети при живых родителях, которым они не нужны... Их дом - интернат, приют, спецучилище. Когда они выходят во взрослую жизнь, перед ними несколько дорог: найти себя в жизни, стать преступниками или свести счеты с жизнью. Какие пути чаще всего выбирают для себя подростки, а также - кто занимается их воспитанием и адаптацией, разбираются авторы документального фильма "Сирота: личное дело" из цикла "Линия защиты", который зрители смогут увидеть на канале "ТВ Центр".
Россия является чуть ли не мировым рекордсменом по количеству социальных сирот. По данным Министерства образования и науки, сегодня в стране около восьмисот тысяч сирот. Причем, у семисот тысяч - живы родители. В СССР после войны сирот было меньше - 600 тысяч детей. И это притом, что женщины брали иногда десятками чужих детей.
Сегодня шанс оказаться в приёмной семье довольно мал. Вот и попадают ребята в детские дома и приюты. А тут уж как повезёт. Можно стать воспитанником приюта "Рождественский" под Козельском, который возглавляет энтузиаст Андрей Завражный. Здесь получают защиту, пищу и кров дети, чьи родители - пьющие или сидящие в тюрьме, лишенные родительских прав или родительского инстинкта - не могут им этого дать. В жизни этих ребят было мало радости. Плохого гораздо больше. Многие успели узнать, что такое голод, издевательства безразличие близких. В жизни, из которой их забрали, у них не было будущего. Но теперь оно обретает реальные черты.
Воспитанники учатся простым вещам: убирают телятник, кормят животных, доят коров. На картофельном поле постигают принцип: хорошо поработал сегодня - завтра хорошо поел. Все, чему они здесь научатся, потом может стать профессией. Вот и не хотят они отсюда уходить по собственной воле.
В государственных детских домах и интернатах воспитанники на полном обеспечении. Они привыкают, что им всё должны дать, всё за них сделать. Приказы Министерства образования запрещают сиротам не то что трудиться - просто наводить порядок: подметать пол, мыть посуду. То, что домашние дети постигают в шесть лет, сироты будут осваивать в двадцать.
В России почему-то считается, что если ребенка приучать к труду, это насилие над его личностью, и наша ювенальная юстиция начинает его от этого оберегать. И по сути дела, бросает его в жизнь неподготовленным. Потому что ребенок, не ставший гражданином, не находящий себе места, пополняет либо армию бомжей, либо армию уголовников.
Сирот охраняют не просто от труда, их охраняют от жизни. Они растут в инкубаторе. А когда выходят в незнакомый мир, прямо с порога проваливаются в неизвестность. Они оказываются на дне, в тюрьме или на кладбище. Среди выпускников детских домов количество суицидов, то есть попыток самоубийства, гораздо выше, чем вообще в популяции.
Например, один из участников фильма, эксперт Общественной палаты России Александр Гезалов, рассказывает, что из 14 учеников его года выпуска в живых остался только он. Александр тоже когда-то вышел из казенного дома в никуда. Ни жилья, ни прописки, ни профессии. Был сторожем, дворником, охранником, продавцом, телохранителем, подсобным рабочим. Служил подводником. Учился на актерском факультете. Закончил университет. Пробивался в жизнь.
Но пробиваться хотят совсем немногие. Беззащитных у нас защищает закон. Но и здесь есть подводные камни. По новому закону, в Москве безработные сироты могут год после выхода из интерната получать пособие - 50 тысяч рублей в месяц. Покинув детский дом, бывшие воспитанники стараются как можно быстрее потерять работу, встать на учет и получать очень неплохую сумму, выше, чем средняя зарплата по Москве, в виде пособия по безработице для выпускников детских домов.
Правда, некоторые могут до такого пособия просто не дожить. История, которая потрясла Адыгею, началась с кражи сиротских пособий, которые поступали на банковские счета учащихся. Стартовый капитал выпускников был небольшим - 50 тысяч рублей. Пластиковые карты хранила у себя в сейфе социальный педагог Светлана Володина. Она же, имея доступ к пин-кодам, регулярно обнуляла счета своих учеников. Однажды Володина провожала бывшего ученика Семена Шабардина в Уфу. Можно только предположить, какой разговор состоялся между ними. Возможно, узнав, что денег ему не дадут, парень стал возмущаться и угрожать. До Уфы сирота не добрался. Он даже туда не выехал. Тело 18-летнего юноши, обмотанное простыней, связанное скотчем и упакованное в целлофан, нашли несколько лет спустя в лесу с помощью георадара. В том месте, которое указал свидетель. Следователь кропотливо восстановил картину преступления. Володина задушила парня у себя дома. Затем заказала грузовое такси, и с помощью приятеля, который впоследствии стал свидетелем, перевезла тело в гараж, а затем - в лес, где и закопала. Когда оперативная группа выкапывала тело подростка, педагог уже отбывала наказание за другое убийство - 72-летней сотрудницы того же училища, которая под проценты одолжила ей 100 тысяч рублей. Вернуть долг Володина не смогла. Проще оказалось задушить старушку-процентщицу... Суд приговорил Володину к 17 годам заключения. Но остался вопрос: почему регулярные хищения со счетов сирот заметили только после появления трупов?
Случайные люди, пришедшие в педагогическую образовательную систему детских домов и интернатов, в дальнейшем используют это для личного обогащения, обкрадывая детей. Может быть, проблема в том, что в детские дома и приюты и прочие учреждения идут люди в основном не те, которые любят детей, а те, которые не смогли найти себе какого-то места?
Обо всём этом и многом другом зрители узнают, посмотрев документальный фильм "Сирота: личное дело" на канале "ТВ Центр".
Принимают участие: депутат Госдумы РФ, зампред Комитета по образованию Олег Смолин; член молодёжной Общественной палаты России Ярослав Листов; директор приюта "Рождественский" Андрей Завражный; врач-психиатр Владимир Файнзильберг; участковый уполномоченный полиции по 8-му микрорайону Старое Крюково г. Зеленограда Андрей Григорьев; адвокат Виктория Данильченко и другие.
Год производства: 2012