18 августа 1942 года началась война для Николая Порфирьевича Назаренко. Сталинградская битва для него – это прежде всего воспоминания о довоенной мирной жизни в дружной, богатой тесными родственными узами семье. Это потом уже младший брат мамы, дядька, Стефан Шевцов придёт в Берлин с артиллерийским орудием под номером 11. А в довоенное время он, песенник, танцор, балагур и всеобщий любимец, вместе со своим батей сядут бывало рядом и заиграют любимые всеми песни. Начнут потихоньку подходить соседи ближние и дальние, и польются над волжскими степями истории про Стеньку Разина, про тихий Дон и чудный Днепр.
- А уж поют казаки, известное дело, на свой особый лад. Не просто поют, а играют они свои песни так, что сердце замирает то от удали и мощи тех песен, то от полынной горечи и нестерпимой сердечной боли. Но то было до объявленного Молотовым сообщения о нападении Германии на Советский Союз. Дальше была война – долгая и всенародная.
Матушка земля зачастую оказывалась для пехотинца войны Николая Назаренко и его однополчан единственной защитой под вражеским огнём. И потому мстили они за неё, растерзанную и поруганную, как и подобает сыновьям, мать свою любящим.
- Два раза пришлось мне увидеть и пережить страшную картину зверской расправы фашистов над мирными жителями. Подходим к станице – а кругом тишина, ни взрослых, ни детей, ни собаки, ни скотины… Распахиваем двери сарая… В общем, все там. Царство небесное. И такое мне пришлось пережить два раза.
Не всегда даже родная мать в силах уберечь родное дитя от беды. И родная земля свою пехоту не всегда спасала.
Освобождал Николай Назаренко города, в которые так стремились немецкие захватчики. Мстил за расправу фашистов над мирными жителями тех двух станиц и за прерванные на полуслове казачьи песни своей певучей родни. Не раз его выручали – спасали от пули или бомбы - медсестры и товарищи. Без малого сотню бойцов он сам вынес с поля боя – с поля чьей-то беды. Но однажды серьёзное ранение выпало на его долю.
- Попал я в госпиталь. И после выздоровления воевать больше уже не пришлось…
А вот повидать в госпиталях пришлось немало. Помню, как будто сейчас вижу перед собой моего лечащего врача, Валентину Александровну Виноградову, женщину, которая относилась ко мне, как к сыну. Всю жизнь, размышляя об этом, удивляюсь, как в такой обстановке люди умели оставаться людьми. Они сохраняли в себе все самое лучшее даже тогда, когда хотелось грызть землю, выть по-волчьи. Одно слово – война. Но люди не теряли человеческие качества, а материнские чувства женщин-медиков только крепли в километрах окровавленных бинтов раненых воинов по всей многострадальной стране. Свои материнские чувства медицинские работники щедро или скромно, явно или незаметно переносили на нас. Моя врач приходила ко мне не только осмотреть раненую правую часть тела. Она приходила посмотреть мне в глаза, подержать за руку, потрепать по лохматой шевелюре… Она годилась мне в матери и однажды разыскала родную мать и привела её в палату. "Маманя!!!" – обезумел я от счастья, которае и присниться не могло. "Маманя" – так зовут только в Поволжье своих родительниц, больше нигде.
Вспоминает былые дни ветеран, и проходят передо мной те самые знакомые по детству и ранней юности места: берег левый, берег правый песчаной раздольной Волги, коварное спокойствие тихого Дона, который, как однажды показалось, легко переплыть, но оказалось это представление очень обманчивым… Города, посёлки, станицы, хутора запечатлелись в памяти участника войны с поражающей точностью и хронологичностью. Люди, с которыми свела его война, помнятся без запинки по именам, фамилиям и даже отчествам. Светлая голова у воина Отечественной, ясная память и на удивление озорной взгляд от тех просторов, из-за которых выплывали когда-то удалого Стеньки Разина челны.
Судьба крепко связала участника сталинградских сражений со Сталинградской землей. Осколки мин и снарядов засевали её плотно, кровь и слезы пропитали не скупясь. На любви к родной земле и ненависти к оголтелому врагу и был потом в память о живых и мёртвых, о раненых и убереженных ангелами-хранителями защитниках Отечества высоко поднят над бескрайними степями Поволжья величественный мемориал "Родина-мать". Одна такая.
- Я ездил туда как раз в год открытия мемориала, да, съездил, посмотрел, побывал… Очень хорошую память оставили мы тем, кто будет жить после нас. Нам есть чем гордиться, думаю, потомки это поймут и сохранят.
Вот только родни у меня там больше не осталось, только память. Храню её.
- Николай Порфирьевич, сколько ж Вам лет?
- 15 февраля исполнится 88.
- Ну, Вы просто молодец! После всего пережитого, пройденного, после Волги, окрашенной в кровавый цвет…
- Так ведь я казак!
Смеётся казак Николай Назаренко. Радуется каждому мирному дню, отвоёванному для себя и своей Родины. Радуется сибиряк Николай Назаренко. Сегодня в зале МВЦ так тепло от добрых слов и глаз всех, кто пришёл встретиться с бравым ветераном битвы на сталинградской земле, откуда он родом.
Он опять вернулся памятью в февраль 1943 года. Последние немецко-фашистские части в тот день капитулировали.
… Белый снег за окном и на сердце не тает.